Washed out! Washed out! Как мы жили без тебя? Как мы бы жили без тебя? И что бы я слушал, проезжая на зелёновых автобусах мимо панелек-свечек, что никогда не будут построены и где я мечтал поселиться? Я включал тебя на воображаемом айподе, и мы вместе смотрели на заснеженный город-парковку с высоты двадцать n-го этажа. Кудрявый мальчишка с веснушками -- альтер эго на противоположной стороне Земли, ты рассекал по одноэтажным городкам на арендованной машине с открытым верхом и соблазнял улыбкой легкомысленных блондинок, пока я протирал тротуары ленинградки.
Мы так и не встретились. Я надеялся, но вот, кажется, настал момент весело прикрикнуть: -- Прощай, мальчишка! Там, на своём берегу, пожалуйста, улыбайся почаще! Весели девчонок и веселись сам! Веселись за нас двоих.
Творчество -- единственная возможность быть выше нуля (но только возможность). Нулём я называю всё, что мне не нравится в жизни. Мы часто становимся жертвами привычки. Попробовав однажды что-то хорошее, можно присосаться к нему надолго. Хорошее однажды может испортиться или вовсе пропасть, а привычка никуда не денется. Жить в зависимости -- ноль.
Facebook повержен. Его страницы разорваны армией школьников из вконтакта и растоптаны тучными телами стариков-одноклассников. Лента превратилась в сборище мемов, политических срачей и фоточек с отпуска (йоу!). Нет больше того прекрасного сайта, где можно было, оградившись от сетевого шлака 'неудобностью' интерфейса, читать новости креативных людей и следить за их творчеством. «Одержимые товарищи», что не смотрят зомбоящик и не читают газет, прощайте! Вы навсегда остались в двенадцатом году.
К сожалению, я слишком зависим, чтобы удалиться. Поэтому решил с завтрашнего дня просто не заходить.
Долой общество потребления! Отлипни, мразь, вместе со своими блевотными эмодзи! И забери с собой messenger, где при клике на сообщение вместо человеческой копипасты со скрипом вылезают уродливые блядо-смайлы!
Возможно где-то здесь присутствует логика: одинокие мужчины болезненно мычат по утрам, ведь потребители никогда не создают ничего нового.
лето не завершилось ещё даже наполовину, а уже обещает стать самым лучшим
ее, я решил все свои дела и при любом раскладе остаюсь в плюсе. я сделал все, о чем раньше только шутил: юмор стал претензией, а потом действительностью. привет, свобода выбора, места и денег. пока, унылые нытики, продолжайте ругать правительство и начальство
Везде он был, даже в сербской деревеньке, а тут нет. Вот. Первый раз решил не брать фен с собой. Много места в чемодане занимает. Зачем брать, если в отеле фен точно будет?
А его тут нет.
И чайника. И ужинать не позовут.
И даже тлевизор не плоский. В отеле в Петербурге был плоский, а здесь -- старье. В принципе, все равно я его ни разу не включу, но неприятно.
Но самое досадное… За окном не Петербург. Далеко не Петербург. Очень далеко.
И дело не в разбитых мостовых. И не в гремящих трамваях. И не в пьяных мужиках, валяющихся в бессознательном состоянии. Всего этого хватает и в Петербурге, и в Москве.
И дело даже не в этих двух городах.
В них постоянно что-то происходит. Но и везде в остальном мире тоже что-то происходит.
За окном не тот город.
Не тот город, в котором есть и движ и дерьмо. Не тот город, в котором хватает тех и других.
Я ошибался. Я не романтик.
На мне лица нет.
И прически.
__________________________________
Ненавижу железную дорогу. У авиатранспорта есть масса преимуществ. Расстояние, которое поезд преодолеет за двое суток, самолёт осилит за два часа с небольшим. В самолете нет верхних и нижних полок. Нет зеков, солдат. Маленькие дети не бегают по салону. В следующий раз только самолёт. Даже если на поезде можно доехать по прямой. И дешевле. Всё.
Недавно я купил себе обычный кнопочный телефон. Зачем? Я наивно предполагал, что он спасет меня от смартфонного рабства. Люди превратились в зомби: ходят по улицам со смартфонами, едят со смартфонами, засыпают и просыпаются, держа в руке смартфон. Коллеги в перерыве собираются в одном месте, чтобы посидеть каждый в своем смартфоне. Шумные компании умолкли. Мы перестали общаться и замечать мир вокруг. Всеобщее смартфонное рабство, я решил из него выбираться.
Почему смартфоны захватили человеческие умы? Что можно делать со смартфоном? Смотреть смешные видео, например. Читать сводку новостей. Переписываться с друзьями. Вызывать такси. Оплачивать аренду велосипеда. Переводить деньги в банковском приложении. Смотреть карту незнакомого города. Изучать древнегреческие мифы по страницам Википедии. Бронировать билет на самолёт. Выбирать отель. Скроллить глупые посты в fb. Записывать что-то на диктофон. Отвечать на важное письмо. Конечно, всё это отменная чепуха. Смартфон заставляет делать важные вещи быстро и поверхностно. Смартфон акцентирует на себе слишком много внимания. Смартфон делает человека глупым. Пора с этим завязывать.
С такими мыслями я пришёл в магазин цифровой техники. Я намеревался купить самый простой кнопочный телефон, в котором бы не было доступа в интернет. Использование такого телефона помогло бы мне сконцентрироваться на действительно важных вещах и не отвлекаться по пустякам. К сожалению, рынок кнопочных телефонов давно пришёл в упадок. Старой доброй нокии на полках уже нет -- вместо них лежат китайские дешёвые звонилки с одним динамиком и урезанным функционалом. В нокиа 215, например, нельзя даже заблокировать кнопки -- а это самое важное в кнопочном телефоне! -- а ещё приходится постоянно удалять старые смс, чтобы прочитать новые. Также меня расстроил календарь -- он вмещал всего двадцать пять заметок. Для деловых людей это никуда не годится. А про телефонную книгу вообще не хочется вспоминать, настолько она грустная. Со светлыми чувствами ностальгирую по старым телефонам, где в контакт можно было добавить не только имя, но и фамилию, прозвище, адрес и с десяток телефонов.
Выбросив Продав нокию, я взял alcatel 2007. С ним стало ещё грустнее. Неплохой по функционалу аппарат облачен в отвратный пластиковый корпус. Экран прогибается от малейшего нажатия. Краска соскабливается после недели использования. Мусор, а не телефон. И если старой доброй 3310 можно простить всё что угодно за легендарное качество корпуса, то alcatel я не раздумывая отправил в корзину.
Создаётся впечатление, что it гиганты специально перестали выпускать хорошие кнопочные телефоны, чтобы мы все пользовались смартфонами. Оцифровывали нашу жизнь, прогоняя её через призму огромного сенсорного экрана. Мой эксперимент по отказу от смартфона провалился. Но я не унываю. Бой проигран. Но не война.
В последнее время часто задумываюсь о разного рода конъюнктуре: ипотека, смартфон на андроиде, секс с женщиной etc. Эти мысли проходят ватерлинией для человека, старающегося держаться на плаву. Теплая ламповая нормальность.
Один мой товарищ недавно стал встречаться с девушкой. Теперь он, кажется, пропал. Он фотографирует все подряд и отправляет ей. Он постоянно чатится. Говорит о себе "мы". Мы ходили в театр. Нам не понравилось. Но третий акт был ничего. Он спрашивает разрешения у неё, как у своей мамочки.
Лучшая часть себя. Как же она мило выглядит, если наблюдать её у других.
Жили-были людишки. Они хотели есть, пить, трахаться. И опорожняться в итальянские унитазы Hatria. Чтобы позволить себе такую роскошь, им пришлось изобрести письменность, численность, законы и другие приблуды. А главное -- им пришлось объединиться в городах. Сначала города состояли из одиноких сарайчиков, потом, когда места на всех стало не хватать, сарайчики посносили, и построили хрущёвки. Хрущевки -- это такое жилье, которое строилось при Хрущеве. ХЗ кто это, но не суть.
В хрущёвках было по пять этажей. То есть в один дом вмещалось уже большее количество людишек. Места хватало для всех и не для кого. Но потом кому-то в голову пришла гениальная мысль, что плотность жилья можно увеличить, если заселять людишек не по одному в комнату, а сразу по четыре. Так появилась моя общага. Двенадцатиэтажное здание из красного кирпича. По два узких коридора на каждом этаже. По четыре баяниста в каждом коридоре.
Дверь открывается наружу. Дверь бьет проходящего по узкому коридору людишку. Из комнаты выходит неопределенной национальности, но со вполне определенным животом людишка. На людишке: растянутая рваная грязная обрызганная хрючевом вонючая футболка (199₽, secondhand), спортивное трико с катышками (449₽, Perehod) и синие резиновые дешевые китайские тапочки (199₽, noname). Тапочки скрипят, хлюпают по узкому коридору, где с десяток дверей с каждой стороны угрожают открыться наружу в любой момент. Жалкий, ссутуленный, с взглядом пришибленной собаки, людишка проходит кухню. Из кухни доносятся адские вопли баяна. Баянист поворачивает голову. Баянист услышал хлюпанье тапочек. Баянист заинтересован.
Синдром вахтера? Синдром баяниста!
Кому принадлежат эти тапочки? Кто их носитель? Свой? Или чужой? Надо обязательно глянуть. Нельзя же просто заниматься своим делом. Надо везде сунуть свой нос. Надо быть осведомленным! А вдруг в коридоре враг? Вдруг он подойдёт к баянисту сзади и ударит чем-нибудь тяжелым по голове? За то, что мучил людишек адскими воплями баяна? Или просто так ударит? Из-за плохого настроения? И тогда не есть и не пить больше баянисту. И не трахаться. И в унитазы итальянские не срать.
Большое зеркало в полный рост и лихо закрученные усы, муар на ступнях и осанка военного, ежедневный многочасовой уход за телом — красота и самолюбование неразрывны. Выученная искренность улыбки великодушно и в то же время по-свойски вылавливает очередную жертву, по собственной воле впутавшуюся в эту паутину. Ожидание отложенного удовольствия раздувает огонь воображения, в котором сгорают все нравственные оковы прошлого. Хищник играет с жертвой, для смеха лишь притворяясь милым. Возмутитель спокойствия ни к чему не прикасается руками.
Почему стоит перебрать весь свой гардероб и выкинуть черные одежды?
Черный цвет поглощает все световые лучи, ничего не отдавая взамен. Это ужасно эгоистично. Люди, одевающиеся в черное, словно хотят раствориться в пространстве, стать его невидимой частью, чтобы «не отсвечивать». Интроверты. Музыканты в оркестровой яме сидят в черных рубашках, чтобы свет от пультов не попадал в зал. И не мешал зрителям. Официанты, охранники, полицейские -- обслуга и мелкая власть выряжаются в черную форму. Возможно, формальность подчеркивает низкую социальную значимость. Импрессионисты никогда не рисовали черное. Черный цвет универсален, популярен и, как следствие, выгоден для производителя. Но не для потребителя. Очень просто надеть все черное и не думать совместимости брюк и туфель. И об индивидуальности тоже не думать. Черный цвет ассоциируется с трауром, скорбью и смертью.
Тебе, конечно, уже знаком тот локальный декаданс, который случается с молодыми людьми в двадцать лет. Снова что-то заканчивается. Снова заглядываюсь на чемодан и прикидываю, выкинуть ли чёрные одежды, или все остальные.
Я так и не купил ipod classic 160gb. И звучит la nuit de walpurgis, вовсе не Баттерфляй. И да, ни один мой самолёт пока не рухнул носом на воображаемый рай в США.
Странное желание приобретать и избавляться. Вот пора бы уже выносить книжки в коридор, а тут появляются Золя, Бомарше, Мериме и гай Мопассан. И ведь после плетельщицы стульев у этого феминиста совсем не было шансов!
Желание близости в одиночестве снова придёт на смену timor et tremor перед неизвестностью и, как всегда, утонет в бездонной пустоте грядущего. Сколько раз это ещё повториться? Может, вся жизнь -- это бесконечные попытки кончить и снова начать? И однажды наступит гранд финал, когда все дорогие персонажи соберутся в красной комнате, чтобы послушать оперу в молчаливом торжестве постмодернизма?
(xsolist снова косит под ремарка а вокруг всё тёмно-голубое)
Люди часто говорят, мол, что ни делается -- всё к лучшему. Когда всё перестало делаться к лучшему? К лучшему ли ты идёшь? Или вовсе остановился? С какой поры ты топчешься на одном и том же месте?
Какая красивая иллюзия: движение. В пять лет человек совсем не то, что в три. В школе ты был желторотик, а в колледже уже студент. Каждая прочитанная книга делает тебя мудрее. «Новый день -- новые возможности». Красивая зала в песчаном замке мыслеформ. И только дойдя до отчаяния, до точки сборки и точки невозврата, мысленно эвакуируешься к воспоминаниям. Как же тогда было... хорошо! Денег было больше. Работа шла лучше. Друзей видел чаще. Всё было приятней. Вот ты на пляже под палящим средиземноморским солнцем. А вот с товарищами ходишь по театрам в пляжных тапочках. Или годом ранее, на пикнике жарите шашлыки и поёте песни под гитару, а жаркий летний вечер разносит ваше счастливое пение. Радость от первой шестизначной суммы на банковском счету. Радость первого поцелуя с влюбленной в тебя девчонкой... Всё это далеко в прошлом.
Ничего не идёт к лучшему. Нет никакого мирового закона развития личности, нет никакой драматургии, судьбы, кармы, предназначения. Бог не следит с небес. «Никогда не возвращайся туда, где было хорошо. Будет плохо». Возвращаться некуда. Ничего не стоит на месте, всё меняется. Нет, не к лучшему. К другому. В двадцать лет ты не был глупее, чем сейчас -- ты был другим. Амбициозным, гордым и по-своему даже успешным. С этим сейчас проблемы. Ты пытался вернуть старые декорации, чтобы воссоздать ту атмосферу, пересадить древо жизни обратно на плодородную почву, но, как оказалось, это лишь усугубило твой экзистенциальный кризис.
Странно, что ты себя не ненавидишь. Не ругаешь за испорченное лето, за неоплаченные счета. За неизвестность будущего. Как будто полностью уверен в правильности и необходимости своих действий. Как будто иного варианта и не могло существовать. Странно, что не злишься и не рвёшь волосы на голове в истерике. Или это самолюбие? Или неспособен признавать свои ошибки даже наедине с собой? А может быть, просто привык. За эту почти четверть века привык слоняться мальчишкой по жирным артериям большого города. Привык употреблять в пищу растворимый г-ский эрзац. Может, был воспитан пажом в семье крестьян, и не желаешь учиться ценить свою жизнь.
Твой Мориарти -- молодая замужняя женщина. Она смеётся над этими рассеянными прогулками, нежась в кожаном пассажирском кресле дорогого авто, что мчит по Ленинградке. Ты на обочине слушаешь шуршание шин. Она в салоне слушает музыку. Ты идешь из никуда в никуда. Она едет с учёбы к себе домой, где её ждёт семья. Твой Мориарти искусно меняет маски. Он караулит повсюду, одним лишь профилем внушая паранойю. В лицах, словах, названиях, местах, везде он оставляет свою метку. Неужели нравится страдать? Весь этот мазохизм?
Есть прямая связь между температурой тела и суммой ежедневных трат в тунце. На этот раз женщина с растительностью удивила приятным анти-радио-голова звучанием, под которое можно провести главу путешествия с открытым верхом по Штатам. В этом звуке нет страха потери культуры как некой надстройки над животным происхождением человека и его социальной группы. Нет страха неумолимого фиаско в одиночной схватке с природой, живущей по законам конкуренции и скрытого доминирования.
Кстати, в самой конкуренции нет ничего плохого, она выходит на уровень оболочки. Здесь можно искать картинки и паттерны, визуальные триггеры нового языка, не впадая от них в жизненную зависимость. И как же теперь грустно вспоминать о временах, когда хотелось быть ниже травинки и тише её шелеста.
У меня под боком два объекта для наблюдений. Для удобства назовем их №1 и №2. Они очень похожи друг на друга: парни по двадцать четыре года от роду, имеющие отвратительную привычку смотреть мультики во время приёма пищи. Вставив уши в уши, они перестают слышать что-либо вокруг себя и даже самих себя. Ситуация осложняется перманентной простудой, передающейся в комнате воздушно-кашельным путём со всеми вытекающими из носа соплями.
№1 ест лёжа на кровати, за что получил прозвище "древний Римлянин". №2 царственно восседает за кухонным столом, занимая своей разбухшей сальной тушей всё свободное пространство.
№1 предпочитает 2D анимацию. №2 смотрит современные диснеевские мультики.
У №1 серый ноутбук, экран которого ночью создаёт большой световой шум. №2 проводит досуг (жизнь) перед маленьким и дешевым андроид-планшетом.
№1 втягивает сопли через нос, а затем их отхаркивает. №2 делает перерывы на распыление спрея от горла и замер давления.
№1 предпочитает качественные немецкие затычки. У №2 какой-то китайский ноунейм.
№1 хлещет пиво из горлышка. №2 предпочитает балтику в жестяных банках и ромашковый чай.
№1 посмеивается заливистыми трелями, мычит и хмыкает. №2 не смеётся, а кричит, а ещё издаёт полный спектр шипящих свистящих ужимок.
Надо отдать должное №1, что во время просмотра мультиков он не комментирует происходящее. №2 же напротив, забывая, где и с кем он находится, отпускает выражения человека, недавно пережившего страшную трагедию и пытающегося собраться с мыслями, чтобы хоть как-то дальше жить.
№1 ест непонятное месиво со сковородки, по запаху напоминающее кал. №2 ест колбасу и сосиски.
Оба объекта включают мультики во второй половине дня сразу, как только у них появляется свободное время. При этом №2 не имеет временного ограничителя -- он может сидеть за кухонным столом хоть до пяти утра, но обычно №1 выключает свет ровно в полночь. Чтобы свет не мешал смотреть мультики.
№1 чавкает, громко дышит ртом и рыгает. №2 в порыве... мм, неведения, самовлюблённо гладит свои жирные ляжки и зевает.
Они делают это каждый день. Это настолько отвратительно, что я желаю им делать это всю свою жизнь. Без перерывов на работу и общение с людьми.
@музыка:
Опера для древнего римлянина, толстого невротика и меня
У меня нет девушки, потому что она мне не нужна. Факт есть следствие, вывод есть причина. Совершение поступков не объясняется идеями, т. к. идеи возникают апостериори. Рационализирующая рефлексия придумывает мизогиника, забавно, т к. Я не управляю собственной жизнью даже наполовину. Остается только наслаждаться своим безволием, этим подземным аэропортом.
Из всех причин опубликовать новый пост в дневнике можно выделить одну самую прозаическую. И это даже не графомания, а потребность производить звук. Клавиатура ноутбука устроена неудобно в этом плане, нужно постараться, чтобы производимые кляцкания получались достаточно громкими. Но у меня есть небольшой зрительский опыт, который точно поможет в этом деле. Каждое действие производит звук: Закрыть дверь, Покашлять, Вскипятить воду в чайнике, Размешать сахар в кофе, Ходить босиком, Ходить в носках, Надеть куртку, Открыть рюкзак, Написать новый пост в дневник, всё это производит звук. И как же глупо выглядят люди, которые пытаются уменьшить свою громкость. Эти люди Придерживают дверь, Кашляют в кулак, Пьют минералку из бутылки или Пьют растворимый кофе без сахара, Ходят в мягких домашних тапочках или Ходят на цыпочках, Всегда с вечера собирают лут, Отключают звук мобильного телефона якобы для того, чтобы не мешать другим людям. Но разве может мешать звук, прозвучавший в своё время в своём месте? Разве отсутствие звука не стало бы причиной тревоги? Своевременность оправдывает все издержки звучания. Кто не согласен -- идёт вон, т. к. не может быть аргументов против своевременности. Нельзя предъявить человеку за то, что он храпит ночью в своей спальне. Нельзя предъявить человеку за то, что он варит кофе по утрам. Нельзя предъявить человеку за то, что он хлопает дверью днём. Нельзя предъявить человеку за звук открывающейся пивной бутылки, если эта бутылка открывается дома на диване перед телевизором. И, конечно, нельзя предъявить мне претензии за стук по клавиатуре в девять утра. Потому что, мать вашу, девять утра это не пол-третьего ночи, и я, нехорошее слово, не понимаю, почему нужно печатать в пол-третьего ночи то, что можно печатать в девять утра! Печатать в пол-третьего ночи, а утром спать! Это несвоевременная графомания, ты, идиот с нижней полки! И, сволочь, если ты думаешь, что никому не мешал этой ночью, ты глубоко заблуждаешься! Очень глубоко, мразь! Что там было у тебя? Философский труд? Дипломная работа? Заготовки детективов Дарьи Д., что? Скажи, хотя бы, что ты переводил любовное послание для женщины из ЛА, я пойму! Ради чего ты, мразь, лишил меня сна? Ради какого такого откровения мне весь день ходить разбитым? Gj-vjtve? rnj-nj lfdyj yt gjkexfk gbpls/
Не жди теперь, подлец, что я буду смеяться над твоими глупыми шуточками.
До смены года на календаре осталось несколько минут, самое время провести ревизию моей деятельности за последние двенадцать месяцев. Итак, в 2016 я получил премию на одном международном конкурсе (пусть и не самом престижном), подготовил две премьерные партии, одна из которых была для меня новой, посетил с гастролями три небольших города -- Конаково, Смоленск, Иваново.
Кстати, в Иваново есть замечательный бар 515, в котором работает чудный администратор Маргарита. Респект!
Я сменил гардероб, места жительства и работы. Читал Достоевского, Ремарка, Гоголя и Набокова, смотрел Джармуша, увлекался Ингрид Бергман. Самая тоска была в июле и августе, от скуки хотелось умереть. Самое весёлое время было в феврале, ноябре и декабре, когда было много дел и денег.
Год был не самым насыщенным и не самым простым, но закончился хорошо.
Платные врачи обладают уникальной техникой печати. Сесть прямо, задумчиво уставиться на монитор. Слегка сдвинуть брови, но не хмуриться. Кисти держать на воздухе, подушечками пальцев громко добирать дно клавиатуры. Локти развести чуть в сторону. Периодически выжидать серьёзную паузу, как бы ныряя в глубины памяти за нужным рецептом. Через пять-шесть минут агрессивной клавиатурной очереди несколькими щелчками мыши отправить документ в печать. Когда принтер выплюнет очередной рецепт, взять лист и торжественно вручить его поциенту. В заключение добавить что-то грозное, типа, «не медлите! Или скоро вы не сможете ходить!»
Четыре показателя социального положения: образование, статус профессии, деньги, власть. Возможность властвовать некоторым не даёт покоя. С каждым днём в моей жизни становится на одного командира больше. Они приказывают (пытаются) мне куда-то идти, что-то делать в удобное им время в удобном для них месте. Они звонят по вечерам и спрашивают, мол, почему ты не был там-то тогда-то. Мы ведь тебя ждали. Ты был должен. И если одни имеют все основания, то иных просто хочется спросить: ты кто? Надо послать этих непрошеных начальников.