Размалёванная девочка переходного возраста и неизвестного происхождения сидела на стене возле моей кровати и нагоняла ногой волны на воде. Я несколько раз деликатно попросил её не делать этого, так как вода могла разбрызгаться, а мне не хотелось бы оплачивать ремонт всем затопленным соседям. Но девочка лишь хихикала и продолжала безобразничать. На девочке был пышный белый сарафан из блестящей ткани, а ещё я отметил её подведённые ярко-чёрным глаза и хитрый взгляд.

Я услышал сбоку гитарно-попсовую песенку очередных ранеток и повернул голову. Ко мне игриво подходила ещё одна так же одетая и накрашенная девчушка. В руках она держала телефон с включённым плеером. Она подошла ко мне и села на кровать. Я попросил её выключить эту ужасную музыку, но девочка приложила палец к губам, а другой рукой показала куда-то налево. Ранетки сами пропали, когда я увидел ещё одну, более мягкую, чем у меня, кровать с пушистым бельём, к которой, улыбаясь и тихо переговариваясь, обнимая друг друга тонкими руками, босыми ногами ступали две девушки в ночных рубашках. Я видел их со спины. Плечи у них были ровные, загорелые. У одной из девушек были прямые волосы цвета льна , у другой — чуть вьющиеся более тёмные волосы, спускающиеся до поясницы. На той, что посветлее, были надеты тонкие короткие облегающие шорты яркого цвета, не помню какого, но я не смог скрыть своё восхищение, когда она, забираясь на кровать, наклонилась вперёд. На чём и был пойман.

Мне сделали знак, символизирующий о моём непристойном поведении и означающий требование немедленно отвернуться. Я отвернулся, но только на одну секунду, для вида, а потом снова повернул голову. Девушки присели на постель лицом друг к другу и опять так, что я видел их только частично. Девушка с вьющимися волосами взяла в кулачки подол сорочки своей подруги и потянула его наверх. Моему взору открылась прекрасная чистая спина, которая перетекала плавно в поднятые ручки, по которым томно скользили бретельки ночного одеяния моей красавицы.

Но когда стан её был полностью обнажён и лишь шортики остались на теле одиноко, на лице тёмно-русой появился восторг. В её глазах виделось самое из всех радостное удивление: она положила ещё теплую рубашку себе на колени и одной ладонью, очень нежно и трепетно, провела по обнажённой груди подруги. Та лишь смущённо улыбнулась. На её чистом загорелом лице, на золотом теле появилась краска. Она смотрела невинно на русую счастливый улыбкой, с тем выражением, с которым маленькие дети спрашивают разрешения на радость.

Я слышал, как одетая девушка отчётливо прошептала: «Началось!»

Для меня было загадкой, что у них там началось. Я пытался разглядеть, но тут прибежали ещё девушки и стали рассматривать грудь светловолосой красавицы, из центра которой словно шёл свет мягкого красного цвета.
Она, прикрыв стыдное ладонями, прогнулась назад и откинула волосы, так что мне стало видно и знакомо её прекрасное светлое лучистое радостное счастливое и безмерно любимое мною лицо.